К концу жизни, Рустем, будучи зятем Падишаха, был весьма зажиточным по меркам того времени человеком. У него в собственности было 815 земельных наделов в Румелии и Анатолии, 476 мельниц, 2900 лошадей, 1106 верблюдов, 600 украшенных серебром седел, 130 пар золотых шпор, 769 богато украшенных мечей, 5000 книг 800 из которых были искусно изготовленными Коранами, (Рустем был очень набожным человеком), 32 из которых были отделаны драгоценными камнями, и около двух миллионов акче наличными. После смерти Рустема большую часть этого невероятного богатства унаследовала его вдова – Михримах, но часть состояния Рустем направил в фонд Хюррем Султан, чтобы необходимые денежные средства были потрачены на строительство общественных зданий и мечетей. Следует отметить, что такое вложение денежных средств в благотворительный фонд с его стороны производилось прижизненно в 1544, 1557, 1560 и 1561 и посмертно в 1570 годах. До Рустема в истории Османской Империи не было ни одного Великого Визиря, который бы участвовал в управлении соответствующими благотворительными фондами, тем самым поддерживая развитие религиозной и социальной инфраструктуры. Эти фонды практически всегда располагались в двух основных городах - Стамбуле и Эдирне, в местах, находящихся на главных торговых путях. Таким образом, они являлись наиболее важным фактором в стимулировании производства, экономики и торговли. В частности, тема производства шёлка и шёлковой торговли вызывала у Великого Визиря повышенный интерес. В связи с этим он посодействовал работе шёлковых фабрик Бурсы и Стамбула и основал в 1551 году базар в Сараево как центр шёлковой торговли.
Что же касается архитектурных сооружений, то среди самых известных, конечно же, можно выделить мечеть Рустема Паши в Стамбуле. Она был построена по его инициативе, по проекту архитектора Синана, посмертно уже после смерти Рустема. В соответствии с договоренностью от января 1561 отслеживала процесс строительства, (продлившийся с 1561 по 1563 годы), супруга Рустем Паши – Михримах Султан. К другим крупным строительным проектам можно отнести комплекс Джума, мечети в Родосто (сейчас Текирдаг) и Караван-сарай Рустем Паши в Эрзуруме.

Чтобы обеспечить основу конкретным проектам, (начальных школ, медресе , больниц, караван-сараев, общественных фонтанов, дорог с твердым покрытием и бесплатных мостов), Рустем Паша завещал в 1561 в случае его смерти, в качестве исполнительниц его воли выступать жену Михримах Султан, а также дочь Айше Хюмашах Ханум Султан (остальным детям Рустема и Михримах будет посвящена отдельная Легенда), которые должны были контролировать реализацию основ его проектов.

Рустем Паша умер 10 июля 1561 года из-за водянки и был похоронен в мавзолее во дворе Мечети Шехзаде в Стамбуле, рядом с шехзаде Мехметом.

После султана Мехмеда II (Фатиха) гарем правителей, за редким исключением, состоял только из наложниц и был похож на пирамиду, на нижней ступеньке которой находились невольницы-рабыни (джарийе), а на верхней – мать султана (Валиде). Все остальные многочисленные жители гарема, такие как калфы, уста, одалык, пейк, гёзде, икбалы, кадын, Хасеки и др., располагались в промежутке. Во главе султанского гарема стояла мать султана - Валиде Султан.

В конце XV – XVI вв. каждая невольница начинала свое обучение и карьеру в Старом дворце. В это время ее определяли на службу в апартаменты какого-либо члена султанской семьи или старших невольниц, которые работали в гареме. Если султан выбирал ее в качестве своей интимной партнерши, то она переезжала в Топ Капы и некоторое время жила там, в качестве объекта увлечения султана. Если наложница не беременела от султана, то ее выдавали замуж за кого-нибудь из государственных должностных лиц. Если же за это время наложница беременела, то возвращалась в Старый дворец, чтобы приготовиться к родам. Там ей выделяли апартаменты и невольниц для обслуживания. После рождения ребенка она оставалась в Старом дворце, занимаясь воспитанием ребенка. Если она рожала девочку, то снова могла стать интимной партнершей султана. Когда же рожала сына, то могла со временем рассчитывать на отъезд вместе с сыном на правление в санджак, где она становилась главой его гарема. Если ее сын получал престол, она вместе с ним возвращалась в столицу и возглавляла его гарем уже в качестве матери султана. Если же ее сын умирал в детстве или терпел поражение в междоусобной борьбе со своими братьями за отцовский трон, то она возвращалась в Старый дворец и жила там до конца своей жизни, из-за чего его называли также «дворец слез». До окончательного переезда гарема в Топ Капы Старый дворец был источником новых наложниц для султанов. В условиях действия принципа «одна наложница – один сын» такая организация гарема имела свою логику. Этапы карьерного роста султанской наложницы определялись ее переездами между Старым дворцом и Топ Капы.

Именно этот принцип стал первым, который нарушил Сулейман ради Хюррем, позволив матери одного из шехзаде остаться рядом с собой. И именно нарушение этого принципа повлекло за собой появление нового статуса, новой категории в гареме – Хасеки.

Термин «хасс» имел смысл, относящийся к трону и власти: «связанное с правителем» или «принадлежащее правителю». Например, личные апартаменты султана обозначались термином «хасс ода», земельные участки, принадлежащие правящей династии, – «хассы». Кроме того, термин «хасс» в Османской империи имел дополнительное значение «священный». То есть термин «Хасеки» на самом деле подразумевал под собой женщину, наиболее приближенную к султану, избранную падишахом

Что же касается значения Хасеки в управлении государством, то они чаще всего играли роль посредниц между двумя сторонами для заключения мирового соглашения или подписания каких-либо дипломатических соглашений султаном в дальнейшем. Они занимались перепиской с правителями различных стран, а также обменом подарками. Этот обмен письмами и подарками происходил с ведома султана и служил созданию более благоприятной обстановки в отношениях с этими государствами. Например, Хасеки Хюррем Султан переписывалась с польским королем Сигизмундом I, а после его смерти в 1548 году она продолжила переписку с его сыном Сигизмундом II, так же она вела переписку с сестрой персидского шаха Тахмаспа. Хасеки Нурбану Султан и Хасеки Сафие Султан имели контакты с послами Венецианской республики. Хасеки Нурбану Султан переписывалась с королевой Франции Екатериной Медичи и венецианскими дожами. Переписка Хасеки Сафие Султан с королевой Англии Елизаветой I сопровождалась любезным обменом подарками. Помимо сообщения о получении подарков, в таких письмах также выражались различные мелкие просьбы.

Таким образом, институт Хасеки, зародившийся в 1521 году, напрямую связан с именем Хюррем Султан, поскольку именно для нее Султаном Сулейманом был создан данный титул, который был направлен на её возвышение в рамках гарема, а так же подчеркивание авторитета и власти, поскольку выше Хасеки по иерархической лестнице стояла лишь мать правящего султана – Валиде Султан. Если же действующая Валиде Султан умирала, наложница со статусом Хасеки занимала высшую ступень иерархии гарема. Так же за счет появления данного статуса был изменен принцип присутствия приближенной наложницы рядом с Султаном, изменение положения Валиде и расстановки преимуществ при выборе наследника. При этом статус Хасеки не обозначал того, что приближенные наложницы, носившие данный титул, автоматически становились законными женами, поскольку, например если у Сулеймана была Хасеки Хюррем Султан, ставшая его законной супругой по законам шариата, так же как у Султана Селима II была Хасеки Нурбану Султан, аналогично сочетавшаяся с ним браком, то иные Хасеки у Мурата III – Сафие Султан, у Ибрагима Сумасшедшего – Телли Хасеки, у Мехмета IV Охотника – Гюльнуш Султан и другие у последующих султанов, отнюдь не все являлись их законными жёнами. Но, вместе с тем, все они приобрели те привилегии, авторитет и полномочия, которые были предусмотрены для своего статуса Хасеки.

Если говорить о смерти Джихангира, то сразу следует отметить, что упоминания о данном событии в большинстве источников буквально пропитаны рядом глубочайших заблуждений. Одно из них заключается в том, что последние годы своей жизни младший шехзаде провёл в Манисе, (которой как раз в то время якобы управлял Мустафа), рядом со своим сводным братом. Там же Джихангир и умер от тоски по старшему брату, возможно, совершил самоубийство через пару дней после казни Мустафы.

Что касается версии суицида, то стоит помнить о том, что самоубийство как у христиан, так и у мусульман считается тяжелейшим грехом. Именно поэтому не стоит забывать, что Джихангир похоронен в мавзолее шехзаде Мехмета в Стамбуле, а самоубийц не хоронили даже на одном кладбище вместе с правоверными мусульманами. Более того, в честь шехзаде Джихангира назван один из районов в центре Стамбула.

На данный момент достоверно известно, что шехзаде Джихангир умер на двадцать третьем году жизни в собственной провинции Халеб 27 ноября 1553 года. Тремя неделями ранее в городе Эрегли, расположенном в провинции Конья, был казнён шехзаде Мустафа. В Эрегли вместе с братом младший наследник не ездил.

Исходя из легенды, шехзаде Джихангир последние дни своей жизни провел в Манисе, умерев от тоски по Мустафе именно там. Возникает закономерный вопрос: а что вообще шехзаде Джихангир делал бы в Манисе в эти годы? Ведь шехзаде Мустафа в действительности к 1553 году уже 12 лет как управлял Амасьей (с 1541) и к Манисе, (которой с 1544 года управлял шехзаде Селим), не имел никакого отношения.

Но даже если предположить более правдоподобный вариант, как нахождение Джихангира на момент казни Мустафы в Амасье, а не в Манисе, то стоит отметить, что прямое расстояние между Эрегли и Амасьей 382 километра, (а сухопутным маршрутом более полутысячи). По тем временам даже специальное письмо Джихангиру с сообщением о казни Мустафы шло бы около недели, слухи - ещё дольше. Обратный путь из Амасьи в Халеб, (где и умер младший шехзаде), занял бы ещё примерно десять дней. Таким образом, получается следующее: Джихангир неделю целенаправленно ждал вестей о смерти брата, затем около полутора недель добирался в Халеб, чтобы сразу же по приезде в свою провинцию умереть от депрессии или нервных срывов, что в поэтической традиции позже назовут смертью от тоски. Выглядит крайне неправдоподобно.

Если же рассматривать ситуацию, в которой Джихангир мог не находится рядом с братом в его провинции в последние месяцы жизни Мустафы, а всё это время пребывал в Алеппо, то становится совершенно непонятно, что же их так сильно сближало в тот момент на расстоянии в несколько сотен километров. Причём сближало настолько, что младший шехзаде не смог перенести потерю сводного брата, при этом десятью годами ранее без особо серьёзных потрясений пережив смерть родного (шехзаде Мехмета), который в то время находился с Джихангиром намного дольше и ближе шехзаде Мустафы. К тому же расстояние от Эрегли до Алеппо меньше, чем до Амасьи, и известие о смерти брата Джихангир получил бы уже через 4-5 дней.

Чем же занимался шехзаде Джихангир ещё около двух с половиной недель в Алеппо, почему с ним сразу ничего не случилось, и как выглядит хотя бы одна объективная причина, говорящая о связи его смерти с казнью старшего брата? Все эти вопросы так и остаются очередной неразгаданной загадкой, порождающей бесконечные мифы об истории Великого Османского Государства.

Очевидно, что спустя более чем полвека после принятия данного закона, теория о деятельности Хасеки Хюррем Султан по его отмене была навеяна украинским телесериалом «Роксолана», снятом во второй половине 1990-ых годов, подавляющее большинство событий которого являлось не более чем художественным вымыслом, сохранившим из достоверных исторических деталей лишь имена некоторых ключевых персонажей. Неудивительно, что каких-либо официальных документов, подтверждающих или хотя бы указывающих, на подобную деятельность Хасеки Хюррем Султан, не смотря на непростое положение её наследников, учёными обнаружено не было.

Что касается такого явления как «Женский Султанат», (иногда встречается название «Султанат женщин»), то сразу следует отметить, что многие фальсификаторы событий данного периода в османском государстве, используют «закон Фатиха», (а точнее деятельность женщин этого периода, связанную с данным законом), как связующее звено с вымышленной деятельностью Хюррем Султан по его отмене, тем самым получая дополнительный повод причислить её к представительницам «Женского Султаната», что, по их мнению, как бы ещё раз доказывает её губительное влияние на судьбу Османской империи, поскольку данный период, как правило, характеризуется далеко не с самой положительной стороны.
Это мнение является в корне ошибочным, так как существует множество факторов, не позволяющих относить Хюррем к членам вышеуказанного периода, к тому же представительницы «Женского Султаната», скорее занимались прямой практической реализацией, нежели отменной «закона Фатиха». Рассмотрим названные обстоятельства более подробно.

К тому же, если «Женский Султанат» начался именно в 1541-ом году, тогда он охватывает и восьмилетний срок управления гаремом Михримах Султан, в качестве исполняющей обязанности Валиде с 1558 по 1566 год. Но почему-то относить к членам данного периода ещё и её не осмеливаются даже самые смелые исследователи османской истории.

Таким образом, наиболее правильным вариантом даты начала периода «Женского Султаната» является 1574 год, год получения титула «Валиде» Нурбану Султан, настоящей основательницы этой эпохи. И хотя Нурбану Султан начала управлять Султанским гаремом ещё 1566-ом году, современниками не отмечалось её особого влияния на решения её мужа, Султана Селима II, что подтверждало тот факт, что по-настоящему серьёзную власть Нурбану Султан приобрела только к началу правления своего сына, Султана Мурада III. В этом же году произошёл и первый серьёзный удар по Османской империи, который возвращает нас к первоначальной теме данного опровержения, а именно к применению «закона Фатиха», так как Мурад III, взошедший на престол после смерти отца, по наставлению матери, которую поддерживал Великий Визирь Мехмед Паша Соколлу (к тому времени уже полностью попавший под влияние Нурбану), отдал приказ о казни пятерых единокровных братьев. До этого события закон не применялся уже 62 года. Позже, в ответе на вопрос о необходимости столь радикальных мер, Мурад III сослался именно на закон своего предка Мехмеда II «О престолонаследии», принятый в 1478-ом году.
Спустя 21 год, уже его сын Султан Мехмед III снова применит этот закон, и снова по настоянию своей матери, следующей Валиде Сафие Султан, и после восшествия на престол казнит 19 собственных братьев. Таким образом, казнь 1595 года войдёт в историю как самый кровавый случай применения данного закона. После правления Мехмеда III, во времена Ахмеда I, (именно его наложницей была легендарная впоследствии Валиде Кёсем Султан), будет введена практика заточения братьев действующих Султанов в отдельный павильон дворца, так называемый «Кафес» («клетка»), что совершенно не означало отмену «закона Фатиха». К тому же сама Кёсем Султан к этому отношения не имеет, она прославилась намного позже и несколько иными делами. Кстати, именно с её образа взяты многие отрицательные черты, приписываемые Хасеки Хюррем Султан. Но в рамках данной статьи стоит отметить только то, что один из сыновей Кёсем, а именно Мурад IV, не оставивший детей после себя, в 1640-ом году (последний год его правления) перед своей смертью попробует снова (после 45-летнего перерыва) применить «закон Фатиха», отдав приказ убить собственного брата, будущего Султана Ибрагима I Сумасшедшего. Кесём, на тот момент имевшая уже огромное влияние, не позволит выполнить данный приказ, так как его выполнение означало бы мгновенное прекращение 341-летнего существования Османской династии.

ЛЕГЕНДА СЕМНАДЦАТАЯ "О МИХРИМАХ СУЛТАН"

Легенда гласит:
"Михримах Султан, будучи избалованной дочерью Хюррем Султан и Султана Сулеймана, так же являлась своевольной девушкой, которая все время шла вопреки воле матери и интересам Османской империи. Она была так же весьма влюбчивой особой: в числе ее поклонников и воздыхателей значились такие исторические личности как Рустем Паша, Мимар Синан, Ташлыджалы Яхъя. После того, как знаменитый архитектор Синан просил руки златовласой Султанши, Хюррем Султан, узнав об этом, насильно выдала дочь за честолюбивого хорвата Рустем Пашу, который, благодаря совершенному никяху, сразу же стал Великим Визирем. Но замужество ничего не изменило – Михримах Султан, дабы не находиться рядом с нелюбимым мужем, использовала все возможные предлоги и, в частности, даже участвовала в военных походах с отцом. При этом она была скорее причастна к военному делу, нежели к гарему, политическим делам и управлению фондом, как на то рассчитывала ее мать. Итогом всего этого стало рождение ребенка от неизвестного ухажера, но не от мужа. В итоге делами гарема, финансовыми потоками, строительством в Стамбуле духовных учреждений и культурных зданий, делами благотворительного фонда были вынуждены заниматься Хюррем Султан и ее зять Рустем Паша, но не любимая дочь Михримах. После же смерти Хюррем Султан, Михримах Султан прожила ничем не примечательную жизнь, пребывая в гареме брата Селима. Таким образом, Михримах Султан не смогла оправдать всех надежд и ожиданий, кои возлагали на нее родители, став скорее разочарованием и обузой для всей династии османов".

Исторические факты:
Не так много принцесс оставили свое имя в мировой истории, а уж тем более, когда речь идет об истории мусульманских стран. Но именно таким исключением из правил и стала Михримах Султан. Единственная и горячо любимая дочь Султана Сулеймана Великолепного и Хасеки Хюррем Султан, она унаследовала черты обоих родителей - красоту и характер матери и политические таланты отца, о чем упоминали современники той эпохи. Но обо всем по порядку.

Михримах Султан родилась 21 марта 1522 года, в день весеннего равноденствия. Многие историки связывают именно с датой ее рождения происхождение имени – «михр-и-мах», что в переводе с персидского означает «солнце и луна», поскольку, как утверждается в ряде источников, в этот день Валиде Айше Хафса Султан, нарекшая внучку этим именем, увидела одновременно заходящее солнце и восходящую луну.

Родители дали дочери прекрасное образование практически наравне с наследными шехзаде - она, подобно матери, знала несколько языков, была эрудированна и умна. Так же по свидетельствам современников, юная Султанша была красива, изящна и грациозна, имела длинные, золотистые волосы, ввиду чего часто можно встретить описания, в которых Михримах Султан именуют «золотоволосой Султаншей».

Но не только образование и острый ум выделяли Михримах среди всего султанского Гарема. Подобно матери, она интересовалась политикой и благотворительностью, делами государства и социальными проектами. Так Хюррем активно привлекала дочь к вопросам управления одноименным фондом Хасеки Хюррем Султан, явно рассчитывая на то, что в дальнейшем, после ее смерти, именно дочь станет преемницей в различного рода вопросах. Забегая вперед, отметим, что Хасеки не прогадала в своих надеждах и в доверии к дочери.

Но наибольшее количество слухов и вымыслов относительно жизни Михримах, касаются её якобы существующих воздыхателей. Конечно же, как уже было написано ранее, Султанша обладала привлекательной внешностью и острым умом, что, разумеется, не могло не покорять ее современников. Но, при этом, обычно на просторах сети Интернет и на страницах некоторых сомнительных букинистических изданий выделяют три основных фигуры в жизни Михримах Султан.

Михримах стала матерью троих детей, родив от Рустема двух сыновей (Османа Султанзаде Бея, а также второго сына имя которого, к сожалению, не сохранилось) и дочь (Айше Хюмашах Ханум Султан). Сыновья Султанши захоронены в знаменитом большом благотворительном комплексе Михримах Султан в Ускюдаре, возведенном в период между 1540 и 1548 годами, который включает в себя прибрежную мечеть Ускюдар, мусульманское учебное заведение – медресе, начальную школу и больницу.

О степени близости и доверия Михримах Султан с супругом говорит несколько фактов. Первый из них заключается в том, что Михримах весьма активно участвовала в благотворительных проектах мужа. Зачастую именно она выступала от его лица в качестве доверенного представителя в вопросах управления благотворительным фондом и проектами.

Именно Михримах стала наследницей внушительного состояния мужа после его смерти, за исключением той части, которую Рустем направил в фонд Хюррем Султан, чтобы необходимые денежные средства были потрачены на строительство общественных зданий, мечетей и сооружений. Также напомним, что Рустем Паша завещал в 1561 году в случае его смерти, в качестве исполнительниц его воли выступать жену Михримах Султан, а также дочь Айше Хюмашах Ханум Султан по реализации всех начатых им социальных и благотворительных проектов (начальных школ, медресе, больниц, караван-сараев, общественных фонтанов, дорог с твердым покрытием и бесплатных мостов). Михримах полностью выполнила последнюю волю супруга. Более того, она лично следила за строительством мечети Рустема Паши в Стамбуле, что возводилась в период с 1561 по 1563 годы по его инициативе по проекту архитектора Синана, уже после смерти Великого Визиря.

И последний факт, который хотелось бы отметить в этой связи – строительство мечети Михримах Султан в Эдирнекапы. В 1562 году всё тот же Синан на самом высоком холме Константинополя, в районе старых крепостных ворот Эдирнекапы, начал строить еще один комплекс, включающий мечеть Михримах Султан, фонтан, бани и медресе. Чаще всего мечеть Михримах Султан в Эдирнекапы упоминают в качестве образца архитектурного гения Мимара Синана, что, конечно же, является бесспорным фактом; и примера проявления его любви к золотоволосой Султанше, что является неподтвержденной легендой. Но зачастую забывают упомянуть следующий немаловажный момент. После смерти мужа, Михримах Султан, унаследовав его немалые богатства и завершив строительство мечети Рустема Паши, лично заказала Синану выше обозначенную мечеть. По традиции, мечети имени особ правящей династии имели два минарета, но Михримах, скорбя о своем вдовстве, пожелала, чтобы у этой мечети был только один минарет, в знак её одиночества после смерти супруга. Именно в таком варианте мечеть и была возведена и сохранилась и по сей день.

ЛЕГЕНДА ВОСЕМНАДЦАТАЯ "О ФИНАНСАХ ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ"

Легенда гласит:
«Вопреки существующему мнению, Роксолана практически не приносила особой пользы османскому государству, как и фонд имени Хасеки Хюррем Султан никогда не приносил больших доходов в казну империи. Даже предусмотрительно накопленные сбережения небезызвестного Паргалы Ибрагима, которые по разным источникам составляли от 2 до 7 миллионов дукатов, изъятые в пользу бюджета Османской империи после его казни, принесли государству намного больше пользы, чем благотворительность законной супруги Султана Сулеймана. Благотворительный фонд, названный её именем, был полностью создан на денежные ресурсы самого Султана, Роксолана же не вложила в него ни копейки из собственных денежных средств, а сам фонд служил скорее инструментом повышения популярности властолюбивой Султанши в народе, нежели реальным средством для серьёзных благотворительных дел. Насчёт того, что касается основательницы фонда, можно сказать только то, что, несмотря на всю жажду власти и богатства, она была способна максимум на чаевые, так называемый «бакшиш» в сумме, не превышавшей и 50 акче, спокойно помещавшейся в мешочек размером с ладонь».

Исторические факты:
На сей раз поговорим о некоторых аспектах экономики Османской империи XVI века в период правления Сулеймана Великолепного. Неудивительно, что и среди них встречаются различные байки, стремящиеся приуменьшить значимость одних явлений и людей государства османов и преувеличить роль других.

В Османской империи времён Сулеймана Кануни существовало два основных вида валюты: акче – серебряная момента, и дукат – золотая монета, равная приблизительно 50 акче. В основном, все жалования подданным империи выплачивались в акче, но если речь шла о достаточно крупных суммах, то использовались и дукаты, и именно в этом виде валюты порой встречаются поистине астрономические и крайне нереалистичные суммы. Но обо всём по порядку.

К середине 1530-х годов, Хасеки Хюррем Султан, являясь единственной законной женой Сулеймана I и управляющей его гаремом, получала жалование в размере 2 000 (двух тысяч) акче в день, то есть 830 000 (восемьсот тридцать тысяч) в год. Стоит отметить, что сумма уникальная в своем роде, так как ни одна Хасеки или управляющая гаремом более никогда более не получала таких денег, даже знаменитая Кёсем Султан к концу своей жизни получала лишь 1 200 (тысячу двести) акче в день. А начальное жалованье, положенное для статуса Хасеки, и вовсе составляло 1 000 (тысячу) акче в день. Таким образом, приблизительно через три года после получения должности управляющей гаремом Хюррем Султан смогла накопить сумму равную примерно 2 000 000 (двум миллионам) акче, которая и стала стартовым капиталом благотворительного фонда, названного именем Хасеки.

Таким образом, мы видим, что говорить о колоссальных (на тот момент) поступлениях в османскую казну с этой стороны возможно. А с какой же этого делать нельзя? Для ответа на этот вопрос перейдём к другой исторической личности, а именно одному из Великих Визирей Османской империи эпохи Султана Сулеймана – Паргалы Ибрагиму.

К концу своей жизни Ибрагим Паша получал жалование в размере 3 000 000 (трех миллионов) акче в год. На основании чего в произведении Загребельного и телесериале «Великолепный век» его состоянию приписываются суммы от двух до семи миллионов дукатов (100 000 000 или 350 000 000 акче соответственно) – очередная загадка. Попробуем посчитать.

Чтобы заработать хотя бы 100 000 000 (сто миллионов) акче, то есть сравняться с бюджетом фонда Хасеки Хюррем Султан, Ибрагиму пришлось бы работать более тридцати трех лет, стабильно получая при этом 3 000 000 (три миллиона) акче в год и не тратя ни одной монетки. Но не следует, забывать, что Ибрагим был Великим Визирем менее тринадцати лет, а 3 000 000 в год получал лишь последние семь. Начальное же жалованье Великих Визирей составляло 1 200 000 (один миллион двести тысяч) акче в год. Таким образом, зарабатывая честным трудом, Ибрагим мог бы накопить лишь сумму, которая более чем в три раза уступала бы ста миллионам акче, да и то, если бы за всё время не потратил ни одной монеты, что было в принципе невозможным.

Но 2 000 000 (два миллиона) дукатов, то есть 100 000 000 (сто миллионов) акче, это далеко не предельная оценка состояния Ибрагима, несмотря на всю свою неестественность. Например, пока главный сценарист сериала «Великолепный век» Йылмаз Шахин продолжает искать мифические недостачи в конфискованном имуществе Ибрагима в размере 5 000 000 (пяти миллионов дукатов, в сериале говорится как «пятьдесят раз по сто тысяч золотых»), мы попытаемся разобраться, а как же этот Великий Визирь мог накопить (хотя бы теоретически) уже целых 7 000 000 (семь миллионов) дукатов, то есть 350 000 000 (триста пятьдесят миллионов) акче, которые указываются в некоторых источниках.

ЛЕГЕНДА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. "О МАЛКОЧОГЛУ БАЛИ БЕЕ".

Легенда гласит:
«Малкочоглу Бали Бей, являлся не только и не столько видным государственным деятелем и воином, сколько самым завидным женихом и заядлым холостяком всей Османской империи, несмотря на то, что был сыном Султанши османской Династии. Да и как иначе, если ещё в достаточно юном возрасте он женился на безвестной хатун, дочери торговца, которая вскоре умерла из-за болезни. В провинции, в которой служил Бали Бей, его ждала иная возлюбленная, взаимностью которой он, впрочем, не отвечал. Но верхом всех его побед на любовном поприще стала интрига с самой Михримах Султан, дочкой Хасеки Хюррем Султан и Султана Сулеймана Великолепного. Так и не женившись, Малкочоглу проводил больше времени в компании друзей в борделях, нежели в военных походах, хотя, стоит отметить, что и на полях сражений храбростью он отличался лишь относительно. И, вместе с тем, каких-либо серьезных назначений по карьерной лестнице он так и не получил, несмотря на все свои старания».

Исторические факты:
Малкочоглу Яхъя Пашазаде Бали Бей (еще в исторических хрониках можно встретить имя Коджа Бали Бей), являлся не просто исторической личностью, сыгравшей немаловажную роль в истории Османской империи, но также блистательным офицером и представителем знаменитого рода Малкочей. Постараемся ниже выяснить – каким же он был, настоящий Бали Бей?
Прежде чем более подробно говорить о самом Малкочоглу Бали Бее как исторической личности, все же следует сказать несколько слов о роде Малкочоглу в целом.

Род Малкочоглу ведет свое начало от Малкоч Бея, служившего еще при Султане Мураде І и Баязиде I Молниеносном в XIV веке, при захвате османами Балкан. Все представители мужской половины династии Малкочоглу верно служили Османской империи, активно участвуя в военных походах. Род Малкочоглу, начиная с XIV века, изначально обосновался в Амасье. Как грамотные военные они стали знамениты своими удачными походами в Румелию, особенно во времена Султана Мехмеда I и Баязида ІІ. При этом род Малкочоглу был наиболее тесно связан с территориями современной Болгарии, поскольку долгое время они проживали в районе Силистры и именно эти территории были им подконтрольны.

Если в целом разбираться в ближайших предках Малкочоглу Бали Бея, то, не углубляясь в начало родословной и не вспоминая всех знаменитых представителей династии Малкочоглу, следует все же упомянуть в этой связи Малкочоглу Дамат Яхъя Пашу, отца Бали Бея. Малкочоглу Дамат Яхъя Паша был не только управляющим Боснии, Бейлербеем Румелии в период с 1480 по 1504 годы, а также входил в Диван в 1504 г. Умер Яхъя Паша в 1506 году. Но более всего из всей истории его жизни интересен совершенно иной факт, не связанный с политикой и войной.
                                 

Значительный вклад в завоевание Османской империей Венгрии — одна из главных заслуг Малкочоглу, ведь именно после венгерской компании у молодого воина начинается резкий подъем по служебной лестнице, ведь в дальнейшем, подобно своему отцу, он также вошел в Диван. Бали Бей все также активно участвовал в походах и в последующем, поскольку Сулейман высоко ценил его способности на поле боя, безоговорочно доверяя управление войсками. И Малкочоглу всегда верно служил своему Падишаху вплоть до своей кончины, произошедшей в 1548 г. на пятьдесят третьем году жизни. До утраты турками Будапешта, самая значительная площадь венгерской столицы носила его имя.

Таким образом, Малкочоглу являлся не только грамотным военачальником, управителем Белграда и Босны, но и доверенным лицом Султана на западных границах Империи.
Но, кроме того, Малкочоглу Бали Бей был действительно приближен к султанской Династии. Но не за счет влюбленности юной Султанши Михримах в опытного и зрелого воина (ведь на момент, когда Михримах было 17 лет Бали Бею уже исполнилось 44 года), и не за счет женитьбы его отца на сестре Селима Явуза (дочери Баязида II), а за счет собственной женитьбы Бали Бея на представительнице Династии. Дело в том, что, несмотря на красивую байку о холостяцких похождениях Малкочоглу Бали Бея на экране, исторический Бали Бей был женат. Причем женат он был на второй сестре Селима Явуза (дочери все того же Баязида II) Айнышах Султан. Казалось бы нелепым и нереалистичным представлять себе женитьбу племянника на собственной тёте. Но не стоит забывать в данном случае двух фактов. Бали Бей родился от первого брака Малкочоглу Дамата Яхъи Паши и не был родным сыном Хюмы Султан, поэтому заявлять о каких-либо вопросах кровосмешения невозможно. Во-вторых, не стоит забывать о традициях и обычаях того времени, которые разительно отличались от современных.

От этого брака у Малкочоглу Бали Бея родился сын Малкочоглу Мехмед Бей, герой йеменской и кипрской кампаний в будущем. Кстати, стоит отметить, что Мехмед Бей продолжил дело своего отца и, достигнув совершеннолетия, являясь санджакбеем Варты, участвовал в венгерской кампании в качестве младшего офицера. В 1553 году, Мехмед Бею было доверено провести первую самостоятельную военную операцию - осаду хорошо укрепленной венгерской крепости Дьюла на юго-востоке Венгрии. Молодой военачальник успешно выполнил поставленную задачу - крепость была взята всего за пятьдесят девять дней. А так же именно Мехмед Бей участвовал в последнем походе Султана Сулеймана, в частности в его последней в жизни битве за Сигетвар.
Таким образом, возвращаясь к Малкочоглу Бали Бею, хочется сказать, что данная историческая личность является еще одной выдающейся персоной, на которые была богата история Османской империи XVI века. И, как и любая другая значимая личность, он стал очередной жертвой легенд и баек Османской империи.

1521-ый год, поход в Венгрию – самый первый поход Сулеймана в качестве Султана, закончился взятием крепости Шабац и успешной четырёхмесячной осадой города Белград. Нетрудно догадаться, что Ибрагим Ага никакими войсками в этой кампании не командовал, так как тогда ещё не являлся не только Сераскером, но и даже Великим Визирем;

1522-ой год, успешная семимесячная осада крепости Родос, статус Ибрагим Аги прежний – один из помощников Султана по мелким локальным поручениям;

1526-ой год, снова поход в Венгрию, (Ибрагим Паша с 1523-ого уже Великий Визирь, но ещё не Сераскер), поход завершился взятием крепости Петроварадин и быстрой победой в битве при городе Мохач. Но, учитывая, что у османов было практически трёхкратное численное превосходство как в пехоте, так и в количестве орудий (более чем 50 тысяч солдат Султана Сулеймана против 20 с небольшим тысяч воинов короля Лайоша), данная победа не стала каким-либо невероятным достижением, хотя и имела огромное значение для обеих сторон. Её главная особенность заключалась лишь в продолжительности самого сражения, которое закончилось менее чем через два часа. Османы действительно использовали тактику ложного отступления с выманиванием противника на артиллерийские орудия и последующим окружением с флангов, однако повышенный вклад Ибрагима, как автора и основного инициатора данного действа, весьма сомнителен, так как ни в одном историческом источнике не отмечается его предполагаемая ключевая роль в этом сражении. Также стоит упомянуть, что и сама тактика на XVI век уже не несла в себе ничего уникального, и в различных книгах по военным стратегиям отмечается как «часто применяемая многими армиями мира в тот период». То есть рассматривать Паргалы Ибрагима в любом случае крайне затруднительно и в качестве новатора в военных отраслях Османской империи. А забегая вперёд, можно сказать, что это был самый яркий и успешный поход при его жизни, при том обстоятельстве, что Ибрагим Паша всё ещё не являлся Сераскером. Разумеется, говорить о полководческом искусстве Великого Визиря, затмевающем достижения самого Султана, не придётся и в дальнейшем;

1529-ый год, очередной поход на запад, главная цель – взятие Вены, Ибрагим впервые участвует в качестве Сераскера. На этом звании стоит остановиться несколько подробнее. «Сераскер» (иногда «Сераскир») – высшие воинское звание в вооружённых силах Османской империи приблизительно соответствующее генералиссимусу Российской Империи XVIII века. Звание обозначало главнокомандующего (не верховного) объединённой османской армией. Несмотря на то, что одновременного Сераскером мог быть только один человек, оно не являлось чем-то абсолютно уникальным, так как Сераскеры существовали как до, так и после Ибрагима. Однако, по негласному правилу для полноценного функционирования всех членов османского правительства Сераскера, как и Капудан Пашу (главнокомандующего флотом), положено было назначать из заместителей Великого Визиря (других членов Дивана). Великие Визири Сераскерами становились же очень редко, но именно так и получилось в ситуации с Паргалы Ибрагимом, что вызвало сильное негодование среди османских политиков и военных деятелей различного уровня и, как оказалось, не зря. В итоге семимесячная осада города Вены завершилась полным провалом, и османская армия, понёсшая серьёзные потери, так и не добившись победы, была вынуждена отступить. Ходили даже слухи, намекающие на то, что австрийцы заплатили Великому Визирю за содействие в неудачном проведении осады Султаном Сулейманом. Впрочем, данные слухи оказались не более чем домыслами недоброжелателей, но, тем не менее, никаких хитрых действий или гениальных ходов, которые якобы были свойственны Ибрагиму в 1526-ом году и могли бы поспособствовать успеху текущего похода, Великий Визирь за более чем полугодовой срок так и не предпринял, тем самым формально проиграв свою первую военную кампанию в качестве Сераскера;

Таким образом, мы имеем лишь 6 военных кампаний Османской империи в период с 1521-го по 1536-ой год, но с участием Паргалы Ибрагима их было 5, а в период нахождения его на высших должностях государства всего 3, при этом в звании Сераскера только 2 и из них одна провалившаяся (осада Вены). Цифры весьма незавидные, учитывая, что Султан Сулейман управлял османским государством на протяжении 46 лет (1520-1566), из которых только 13 лет Паргалы Ибрагим был Великим Визирем и 7 лет Сераскером османского государства. И даже если при подсчётах рассматривать все 5 походов, в которых он, так или иначе, принимал участие, то становится вполне понятно, что эту цифру превзойдут и многие офицеры, находящиеся даже в младших чинах, не говоря уже о старших офицерах и генералах, особенно учитывая специфику XV-XVIII веков, когда многие государства находились в состоянии войны с кем-либо практически каждый год. Конечно, Ибрагим Паша, безусловно, являлся достаточно значимой личностью первого десятилетия правления Султана Сулеймана, однако он являлся намного более яркой фигурой скорее в политической деятельности османского государства, нежели в военной, поэтому история совершенно не даёт ответа на вопрос, на основании чего появилось столь большое количество мифов о военных талантах Паргалы Ибрагима. Остаётся только надеяться, что это были последние мифы, окутывавшие данную историческую личность, по крайней мере, в рамках русскоязычного сектора сети Интернет и телесериала «Великолепный век».

Жена и мать османских султанов Селима II и Мурада III соответственно, одна из могущественнейших женщин своей эпохи, фактическая основательница османского «султаната женщин», является одной из самых ярких фигур в мировой истории в целом и в турецкой истории в частности.
Хасеки Афифе Нурбану Валиде Султан, урождённая Сесилия/Чечилия Веньер Баффо, была по происхождению венецианкой и принадлежала к влиятельным и знатным семьям Венецианской республики, причём, по линии отца она даже состояла в родстве с дожем (правителем) Венеции Себастьяно Веньером (по одной из версий, Себастьяно Веньер приходился Сесилии/Чечилии родным дядей, т.к. являлся братом её отца). Матерью будущей султанши считают Виоланту/Иоланду Баффо [Frehley John. Secrets of the Ottoman court. The Private Lives of the Sultans. By Orhan to Abdul Majid II (history of everyday life: lifestyle, customs, mentality). 1998. New York, London. 1190 р. Р. 686.]. Поскольку девочка была незаконнорожденной, она носила фамилию матери [Skilliter. The Letters of the Venetian Sultana Nur Banu and Her Kira to Venice. Studia Turkologica Memoriae Alexii Bombaci Dicata, Eds. Gallotta A. and Marazzi U., Napoli, 1982. 708 p., р. 515-520]. Некоторые оттоманские источники предполагают еврейское и испанское происхождение Нурбану Султан, но ныне они практически не рассматриваются как серьёзные версии изучения данного вопроса.
Профессор Д.Фрили упоминает в своей монографии также версию греческого родства Нурбану, говоря, что она происходила из знатной греко-венецианской семьи [Фрили Дж. Тайны Османского двора. Частная жизнь султанов. Смоленск: «Русич», 2004. 400 с. С. 81.]. Нурбану была еще и племянницей богатейшей женщины Европы того времени с очень интересной судьбой. Она также являлась родственницей известного в Венеции сенатора и поэта Джорджио Баффо (1694-1768 годы). А еще интереснее – она была родственницей другой правительницы Оттоманской Империи – своей невестки Сафие Султан, носившей в христианстве имя София Баффо. По мнению современных специалистов, Нурбану и Сафие приходились друг другу тёткой и племянницей, правда, не родными. В связи с этим можно сделать вывод о том, что они родственницы и «по итальянской» линии, и «по турецкой» [Musallam B. F. Sex and Society in Islam. Cambridge, England, 1983. 177 р. Р. 65.].
Чечилия Баффо (итальянский вариант её имени звучит как раз как Чечилия, а не Сесилия) была захвачена в плен людьми Хайраддина Барбароссы в возрасте 12 лет на о. Парос в Эгейском море. Обратив внимание на красоту девочки, её среди других красавиц отправили в гарем султана Сулеймана Кануни. Предположительно, это произошло в 1537 или 1538 гг. [Hammer J. von. Histoire de l'empire ottoman. Paris, 1835-1837. Hazirlayan M.£tvik, Cilt 6, Istanbul, 2001. 712 р. Р. 422.].